Содержание:

Предисловие к русскому изданию;
Предисловие переводчика;
Слово благодарности;

Введение;

I. ВОПРОС;
II. ИСПОЛЬЗУЕМЫЕ ТЕРМИНЫ;
III. КРАСОТА;
IV. ПОСЛЕДНИЕ ЗАМЕЧАНИЯ;

Часть первая. Дионис против Распятого;
Насилие метафизики и метафизика насилия;

I. ГОРОД И ПУСТЫНИ;
II. ЗАВЕСА ВОЗВЫШЕННОГО;
III. ВОЛЯ К ВЛАСТИ;
IV. ЗАВЕТ СВЕТА;

Часть вторая. Красота бесконечного;
Dogmatica minora;

ТРОИЦА;
1. Христианское понимание красоты возникает не только естественно, но и необходимо из христианского понимания Бога как перихорезы любви, динамической неотъемлемости друг от друга трех божественных Лиц, чья жизнь есть вечное единение, в котором друг с другом разделяют внимание, наслаждение, дружбу, празднование и радость;
i. Божественная апатэйя;
ii. Божественное содружество;
iii. Божественная радость;
2. Христианское понимание различия и дистанции (расстояния) сформировано учением о Троице, в котором богословие обнаруживает, что истинная форма различия есть мир, а расстояния - красота;
i. Божественное различие;
ii. Божественное совершенство;
3. В христианском Боге бесконечность видится как прекрасное, и потому ее можно пройти и понять лишь посредством прекрасного;
i. Порыв желания;
ii. Неизменная красота;
iii. Зеркало бесконечного;
iv. Бесконечный мир;
4. Бесконечное - это прекрасное, потому что Бог - это Троица; а поскольку всякое бытие принадлежит к Божьей бесконечности, христианская онология возникает в рамках богословской эстетики и по сути принадлежит ей;
i. Бог и бытие;
ii. Бог за пределами бытия;
iii. Analogia entis;

ТВОРЕНИЕ;
1. Благодатное Божье действие в творении изначально принадлежит к радости, наслаждению, заботе, которыми извечно живет Троица, - как направленное вовне и не-необходимое выражение этой любви; и поэтому творение прежде всего другого следует принимать как дар и красоту;
i. Analogia delectationis;
ii. Дар;
iii. Власть желания;
2. Так как Бог есть Троица, сохраняющая всякое различие как мир (peace) и единство, божественную жизнь можно описывать как бесконечную музыку, а творение - как музыку, чьи интервалы, переходы и фразы объемлются вечной и триединой Божьей полифонией;
i. Божественная тема;
ii. Божественный контрапункт;
3. Поскольку Бог вечно выражает себя в своем Слове и обладает всей полнотой обращения и отклика и поскольку творение принадлежит Божьему самовыражению (как, на аналогическом расстоянии, дальнейшая артикуляция изобильного "красноречия" божественной любви), богословие может постигать творение как язык;
i. Божественная экспрессия;
ii. Божественная риторика;
iii. Analogia Verbi

СПАСЕНИЕ;
1. Спасение осуществляется как восстановление человеческого образа во Христе, вечного образа Отца, образа, по которому вначале было сотворено человечество; следовательно, спасение состоит в восстановлении конкретной формы и в возвращении ее изначальной красоты;
i. Форма дистанции;
ii. Христос-знак;
iii. "Что есть истина?";
iv. Практическое осуществление образа;
2. Во Христе икономия насилия, присущая тотальности, преодолевается бесконечностью Божьего примирения, в той мере, в какой один порядок жертвоприношения преодолевается другим: приношение в жертву прекрасного заменяется жертвой, предлагающей себя как бесконечная красота;
i. Икономия насилия;
ii. Дар, который превосходит всякий долг;
iii. Утешения трагедии, ужасы Пасхи;

ЭСХАТОН;
Христианская эсхатология утверждает благость сотворенного различия, являет неотделимость божественной истины от красоты и показывает тотальность как нечто ложное и отмеченное достойной осуждения конечностью;
i. Поверхность времени, свет вечности;
ii. Последний Адам;

Часть третья. Риторика без изъятия;
Убеждение, тирания сумерек и язык мира;

I. ВОЙНА УБЕЖДЕНИЙ;
II. НАСИЛИЕ ГЕРМЕНЕВТИКИ;
III. ОПТИКА РЫНКА;
IV. ДАР СВИДЕТЕЛЕЙ;

Указатель.

Красота есть нечто больше, чем просто "истина", или, скорее, красота неотделима от истины как мера того, что богословие может назвать истинным.
Конечно, предпринятая в данной книге попытка оправдать евангельскую риторику посредством красоты как таковой приводит к новым вопросам.
Кто скажет с уверенностью, что прекрасное свободно от насилия или каких-либо ухищрений?
Как можно убедительно доказать, что "красота" не служит самой стратегией власти, которой она, как предполагается, составляет альтернативу?
"Эстетический" ответ на упорство постмодерна в утверждении, что насилие неизбежно, адекватен лишь в том случае, если в нем содержится вразумительная оценка красоты внутри самой христианской традиции; только при этом условии прекрасное может опосредовать христианскую истину без малейшей тени насилия.